Моя мать меня родила лишь ради того, чтобы выскочить замуж в свои 16 (беременным можно было выходить замуж в ускоренном порядке). Использовалась я по полной программе. А окончательно я это поняла лет в 10, вспомнив одну историю...

Мы ехали в деревню, мне лет шесть, и, стоя на остановке, мама увидела мужскую сумку-портфель толстую и коричневую. Она начала меня уговаривать, чтобы я ее открыла, типа, ей самой не удобно, она вся такая на каблуках и в платье стесняется приседать. Вокруг никого не было, я подошла к ней, стою в двух шагах, но меня что-то отдернуло от этой сумки, но мама очень просила. Она меня вынуждала словами: "А вдруг там деньги? Маме нужна новая шубка, а тебе куколка". У меня не было кукол, мама их не покупала, но деньги у папы брала. Я в итоге заплакала, а мама меня отмудохала, засунула в автобус и кричала на меня, что я ее не люблю и ненавижу, ничего для мамочки не делаю.

Она все последующие два дня швыряла меня и обижалась. Вернулись мы домой на третий день, дома отец пил чай на диване. Пока я мыла ручки, услышала, что папа рассказал: на улице произошел терракт, погибло двое человек три дня назад, был взрыв. Это было на той улице, в тот день, что мы уезжали. Только уехали мы рано утром, а взрыв был в обед. И в моей маленькой голове щелкнуло, что, возможно, в сумке была бомба, и что бы было, если бы ее открыла Я!

Папа кинулся меня обнимать, что с нами все хорошо (телефонов-то не было), что мы вовремя уехали и остались целы. А на мамином лице было полное безразличие.

Она-то не приближалась к этой сумке...

Ехал я в командировку в Питер. На Сапсане.

Опаздываю, бегу через здание вокзала, расталкивая пассажиров. Понимаю, что поезд уже должен отойти минуту назад, а поезда — не самолёты, задерживаются крайне редко. Но я всегда борюсь до последнего: "А вдруг не ушёл?!".

Выбегаю на перрон - точно, стоит.

Я поднажал. Тут из двери последнего вагона высовывается тетка в РЖД-шной форме и машет мне рукой: "Быстрее беги!".

Влетаю в последнюю дверь — тетка еле увернулась. Стою, дышу с частотой переменного тока. Слышу, сзади по рации у тетки спрашивает кто-то:

— Ну что там?

— Все, он сел! — отвечает.

Тут двери закрылись и поезд тронулся.

Я конкретно обалдел. Ну, думаю, проснулся знаменитым! Правда, не понятно, с чего вдруг?!

Оборачиваюсь, а там запыхавшийся Боярский стоит.

Последняя ночь октября. Небольшая, безлюдная площадка перед девятиэтажным одноподъездным домом. Над площадкой горит старого типа фонарь с раскачивающимся жестяным плафоном, который слегка поскрипывает.

Падает первый снег, пряча подмёрзшую грязь. В пятне света кот и кошка.

Они решили, что терпеть до марта – слишком долго. На девятом этаже дома распахивается настежь окно, в окне показывается обнаженный молодой человек, за ним стоит так же одетая девушка. Потянувшись, молодой человек собирает с подоконника первый снег, лепит небольшой снежок и бросает, попадая коту по голове. Кот не реагирует, продолжая начатое дело. Проходит минуты три, наконец-то закончив процесс размножения, кот поднимает голову и издает короткий, обиженный мяв.

— Вот видишь, — нежно говорит девушка, обнимая молодого человека, — как надо. А тебе всё соседская музыка мешает.

Говорят, если хочешь, чтобы из ребенка вырос овощ или сорняк — отправь его на воспитание к бабке в деревню. Та и воспитает что умеет и как умеет, а умеют эти бабульки как правило ничего. И это "ничего" из таких детей потом и вырастает.

Довелось нам, студентам столичного лингвистического вуза, попасть в стройотряде в далекий вологодский

"Каждый настоящий человек должен в своей жизни сделать три вещи: построить дом, посадить дерево и вырастить сына"

Затасканная вроде бы мудрость, но я ей следовал когда-то, и до сих пор радостно, что хорошего сына вырастил, на квартиру накопил и пару изрядно отремонтировал, а десяток облепих и вишен, мною посаженных в юности, вымахали изрядно.