Было это весной 1974 года. К этому времени разменял я первый год службы, был командиром "Шилки" и носил присвоенные приказом Главкома ВМФ Адмирала Флота Советского Союза С. Г. Горшкова две заветные лычки (это обстоятельство — лычки от Главкома — вводило в тихое бешенство моего комбата, не разжалуешь в случае чего, никак). Сержантам в ту пору доверяли не только глотку драть в казармах и на плацу, но и более серьезные дела поручали. Комбат вызвал меня в канцелярию и приказал собираться в командировку, надо было сопроводить в учебную часть под Бердянском молодого матроса Колю Мыльникова. Парень он был тихий, деревенский, но, поскольку присягу еще не принимал, а дорога дальняя, (не шутка через весь Союз с тремя пересадками ехать из Балтийска в Бердянск), подготовку парня я начал с того, что дал ему почитать Свод Военных Законов (увесистая такая книжка). Убедившись, что Коля проникся карами за военные преступления, выписал я в строевой части аттестаты, требования на проездные документы, командировочные предписания и еще кучу всякой бумаги, получил инструктаж начальника штаба — и в путь. Такой же, как я, годовалый старший матрос Петя Кусок, водолаз из инженерно-десантной роты, составил мне со своим молодым бойцом, ехавшим тоже в "учебку", компанию до Харькова. Загрузились мы в поезд Калининград — Харьков, заняли последний отсек плацкартного вагона и под поедание выданного сухого пайка и разговоры, тронулись в дорогу дальнюю.

Где-то между Калининградом и Вильнюсом в вагон набилось десятка три "дембелей" из какой-то мотострелковой дивизии, с водярой, матюгами, песнями и прочими прелестями достойного "дембеля". Мы, как парни скромные, но гордые своей принадлежностью к элите, в контакт с ними не вступали, подстрижены были все под "ноль" (это тогда было такое злодейское проявление "дедовщины", пока на второй год не перевели – никаких чубов из-под берета и все знали, стриженый — значит еще "салага"), одеты в общефлотскую форму № 3 и принадлежность нашу к морской пехоте выдавали только "штаты" (красный круг с золотым якорем внутри на черном фоне) на левых рукавах, на что "пехтура" по необразованности своей внимания не обращала. В Вильнюсе в вагон сели с десяток парней из ВДВ и заняли первый отсек, тот, что возле купе проводников.

"Пехтура" упилась в хлам, загадила вагон и друг друга и возжелала, чтобы наши молодые матросы им отстирали их облеванные мундиры. Эта "предъява" была послана соответствующим образом с применением наиболее цветистых оборотов из "малого загиба Петра Великого" (на Флоте матом не ругаются, на нем разговаривают, увы, традиция!). Услышав ответ, напрочь обличающий их солдафонскую серость, наши оппоненты решили побоксировать и всей гурьбой навалиться на нас, что сделать в тесных условиях вагона достаточно трудно. Заняв оборону, мы вчетвером (молодые, хоть и не присягали, но уже прочувствовали, что такое честь мундира и ощутили гордость за принадлежность к элите) успешно отбивали атаки, удерживая за собой наш последний рубеж — отсек и гальюн. Разрешение ситуации из патового положения ускорил вопль проводницы – "Моряков бьют!".

Собравшие праздновать ВДВ-шники (великолепная советская крылатая пехота!), до этого не выглядывавшие из своего первого отсека по причине своей невозмутимо грозной силы, поинтересовались, каких еще моряков там пытаются бить пьяные мотострелки? Увидев "штаты" у нас на "фланелевках", парни прояснили вопрос и с боевым кличем: "Братки-морпехи, держи рубеж крепко, мы сейчас с тылу подмогнем! ", начали теснить, давить и раскидывать на полки мотострелковое воинство. Мы же из обороны перешли в уверенное наступление и встретились с "голубыми беретами" на середине линии фронта, где-то посреди вагона. Серая солдатчина была повержена, раздавлена, смята и полностью деморализована. Узнав причину конфликта, деды из ВДВ общим сходом с МП постановили наказать зарвавшихся военнослужащих и заставить их просить разрешения на посещение гальюнов вплоть до самого Харькова, что неукоснительно соблюдалось и исполнялось.

Вот такое братство по оружию…..

К истории про АОНы добавлю историю про автоответчик. На заре появления такой техники, начальник узла связи батальона контрактник Леха установил дома такое чудо. Мало еще кто знал, что такое автоответчик. Вечером, начальник финслужбы капитан Сарубалаев Самед Наби оглы заступил на дежурство по части, и по прошествии некоторого времени решил позвонить Лехе. Звонит, а в ответ чей-то голос предлагает ему перезвонить попозже.

Сара офигевает и молча, в раздумье, кладет трубку. Через пару минут он вновь набирает номер Лехи и в ответ слышит все то же приглашение позвонить попозже. Не успел автоответчик договорить фразу, как бравый капитан прервал его и с непередаваемым акцентом проорал в трубку: "Слышь, автоответчик, Леху позови, да! "Наблюдавший эту картину помощник дежурного долго не мог прийти в себя от хохота.

Алло.

— Руслан, здравствуйте, вы где?

— Э-э-э-э, секунду.

...

— Дома! Проспал, Алексей Алексеич, простите грешного!

— Ничего страшного. Вычтем из зарплаты. Мне пароль нужен от вашего компьютера.

И тут повисла неловкая пауза. Алексей Алексеич первым прервал молчание.

— Руслан?

Я очень придирчива к вещам. Пока вещь не будет удовлетворять меня по максимальным запросам — я её не куплю. В связи с этим у меня вещей мало, но все они качественные и служат годами. И как же бесят родственники и друзья, которые увидев у меня новинку орут на меня за траты на, по их мнению дорогую хрень. Сейчас планирую покупать телефон за 50+ тыс. рублей и все родственники ополчились против меня: мол надо купить что то подешевле и остальное отложить. Только они не учитывают, что последний раз я меняла телефон 8 лет назад, а они уже по 3 новому покупают. И цена одного моего нового телефона меньше, чем все их новые вместе взятые.

Ещё в Украинской ССР по долгу службы в головном НИИ автоматизированных систем в строительстве я был главным координатором САПР в республике. Отвечал за работу в этой области более чем 150 проектных и научно исследовательских институтов, вузов и т. п.

В частности, в Днепропетровске у меня было два основных подшефных института — один областной, принадлежал горсовету, другой ведомственный, одного мощного министерства. В обоих институтах было по отделу САПР, численностью примерно по 25 человек.

Они между собой тесно сотрудничали, правда, начальник одного отдела Ещенко каждый мой приезд жаловался на коллегу Гуменюка, что тот некорректно решает проблему дефицита кадров: уводит у него специалистов.

Я как мог увещевал Гуменюка, тот виновато обещал прекратить переманивания. И так повторялось каждый мой приезд, и в очередной раз Ещенко пожаловался, что Гуменюк увёл у него двух программистов.

Я попытался его успокоить:

— В конце концов, ведь не жену увёл!

— И жену увёл!

Я опешил:

— В отдел, как специалиста?

— Нет, к себе домой. Как женщину.