хорошо, одно только плохо — нет в посёлке морских свинок, и где их брать — неизвестно. А ей очень хочется морскую свинку, не поможет ли президент Медведев её достать?

И письмо отправила.

В Москве есть специальное Управление Президента Российской Федерации по работе с обращениями граждан. Там зафиксировали получение обращения из станицы Калитвенской, прикрепили к обращению бумажку, поставили большую красную печать и, не читая, отослали в администрацию Ростовской области, к губернатору Чубу для разбирательства с обращением по поводу морской свинки на месте.

В администрации Чуба есть такое же управление по работе с обращениями граждан, там письмо из президентского управления приняли, зафиксировали принятие, прицепили к нему ещё один лист, поставили ещё печать и, так же — не читая — направили в районную администрацию для рассмотрения обращения на месте.

Глава районной администрации обращение про свинку тоже не прочитал, но у него в аппарате тоже оказалось кому заняться обращением и, в итоге, его прочли. Офигели. И послали чиновников в школу, где учится талантливая девочка, написавшая письмо президенту Медведеву.

Чиновникам бы позвать родителей да сказать — купите ребёнку свинку. А если денег нет, то съездить в город и самим купить, а на вручение свинки позвать прессу и рассказать, как у нас выполняются поручения президента Медведева. И всем будет хорошо. Но на это мозгов ни у кого не хватило и чиновники напали на директора школы: кого, мол, вы тут воспитываете? чем у вас дети занимаются? письмо президенту писать, чего придумали!

Позвали все вместе с уроков девчонку и стали её мордовать, вызывай–де родителей. Дитё в слёзы. Мама в командировке, позвали тётю.

Тётя пришла, её тоже мордовать: кого вы растите? тут в стране кризис, а вам свинку морскую подавай, больше у президента Медведева дел нет, как свинок раздаривать… пишите от свинки официальный отказ!

Тётя поначалу офигела, но как пришла в себя — сказала им, кто они есть и откуда произошли, а так же что могут сделать со своим отказом. И поехала в редакцию местной газеты в городе Каменске.

В газете, как я уже упоминала, долго не могли проржаться. Но в итоге решили, что кризис там или не кризис, но ребёнок есть ребёнок и надо относиться снисходительно, тем более, девочка интернетом и компьютером пользоваться умеет, не дура, значит. А тут взяли ребёнка и замордовали, дитё говорит — я думала, моя мечта тоже исполнится, никого больше ничего не попрошу… Посмотрел на это редактор, взял 500 рублей, пошёл в зоомагазин и купил ребёнку морскую свинку.

Директор зоомагазина, услышав, куда пойдёт свинка, тоже долго ржал и дал в подарок свинке клетку и корм. Свинку в клетке с кормом отдали ребёнку, ребёнок счастлив, а редактор пошёл сочинять убойную статью и консультироваться, что ему за это будет от местной власти.

Вечером редактору позвонила тётя девочки и сообщила, что это ещё не конец истории!

После того, как она съездила в газету, тётя вышла в интернет и написала президенту Медведеву ещё одно письмо! Про то, как девочка написала президенту и что из этого вышло — в школе скандал, ребёнок замордован, чиновники требуют подписать отказ от предыдущего обращения, то есть от морской свинки.

Через два часа (почти ровно) к дому тёти прибыли чиновники с извинениями и ДВУМЯ свинками. Теперь у ребёнка уже три дарёные свинки, в газете вышла статья а чиновникам, судя по скорости реакции, всё ещё снится кошмары.

около нуля, вместо снега горы жидкой густой грязи, и в этом всём у моего "Опеля" дохнет генератор. У "Опелей" это бывает, особенно в густой жидкой грязи. В первом сервисе мне предложили оставить машину до завтра, пришлось объяснять, что в машине жена и пять кошек, и вариант "завтра" не катит. Машина тоже не очень катила, с трудом добрался до другого сервиса, там генератор заменили, но процесс переезда и перемещений по территории сервиса привели к тому, что я насквозь промок и жутко замёрз. В итоге благополучно доехали, начали отдыхать, но меня почему-то напрягала мысль, что от холода и сырости у меня может начаться невралгия. Не знаю, почему я так решил, никакой невралгии у меня сроду не бывало, просто слово такое знал. На фоне переживаний, принимая вечером душ, поскользнулся и ударился боком, но на фоне предстоящей невралгии это была, конечно, ерунда. Ночью проснулся от острой боли в боку. Ну, точно, невралгия! Жена помазала меня каким-то хреналгоном, но он помог мало. Так и прошли длинные праздники. Когда надо было ехать домой, за руль садился минут десять. Жена сказала, что, по её мнению, мне надо на следующий день идти не на работу, а в поликлинику. Я мужественно ответил, что если смогу зашнуровать ботинки, то поеду на работу. Ботинки я зашнуровал, но по дороге на работу решил всё-таки зайти в поликлинику, может, у них есть от невралгии что-то эффективнее хреналгона. В поликлинике симпатичная девушка-терапевт сочувственно сказала, что больничный по невралгии может дать только невропатолог, но, прежде чем она отправит меня к нему, надо сделать ЭКГ и рентген. "Чтобы исключить", — пояснила она. На ЭКГ очереди не было, но ушло время на спор о том, обязательно ли для снятия кардиограммы ложиться на кушетку. Оказалось, да. На укладывание и вставание ушло время, зато кардиограмма оказалась отличной! На рентген была очередь, но зато там не надо было ложиться. Зато возникла другая проблема: я никак не мог прикрепить к себе тяжеленный передник, который должен был защитить мои гениталии от излучения. Рентгенолог, крупная дама, недовольно смотрела на мои манипуляции, потом посмотрела на монитор перед собой. Лицо у неё вытянулось, и она начала судорожно стучать по клавиатуре. "Надеюсь, у меня ничего не сломано? " — игриво спросил я. "У вас всё сломано", — сказала она голосом, тяжёлым как её передник. На самом деле сломано было не всё, а только четыре ребра. Потом девушка-терапевт, хлопая глазками, упрекала меня: "Что же вы мне говорили про какую-то невралгию??". У травматолога, который пришёл на меня поглядеть, пока ехала "Скорая", я спросил, почему меня отправляют в больницу, ведь сломанные рёбра можно лечить дома? "Отрезанную ногу тоже можно лечить дома, — задумчиво сказал травматолог, — Но не всегда успешно! "

В больнице меня усадили в инвалидное кресло-каталку и повезли по коридорам – также, как я ехал на работу, то есть с портфелем, в костюме с галстуком. По-моему, креслу не хватало мигалки! Дальше всё было не так забавно: меня продержали почти месяц, потому что уровень жидкости в лёгком не хотел снижаться. Я спросил зав. хирургическим отделением (меня лечили в травме, но и в хирургию водили, чтобы те тоже могли на меня посмеяться): "Вы же сказали, что можно сделать операцию? " "Мы можем сделать операцию хоть сейчас, — отвечал он с акцентом, напоминавшим другого руководящего кавказца, — Но тогда мы вам сломаем ещё два ребра. Это вам надо? "

Я понял, что медицина наша всесильна, и лучше не давать ей повода доказывать это.

При выписке мне посоветовали купить много надувных шариков и надувать их каждый день. Это был лучший медицинский совет, какой я когда-либо получал. Но за прошедшие несколько лет всё никак не соберусь его выполнить. Всё жду чего-то. Наверное, невралгии.

по 60, а Грею — 5 месяцев. Щенок был таким трогательным и толстолапым, неугомонным, любознательным и талантливым. А теперь все это закончилось. Петр Иванович развернулся и побрел к дому. Навстречу ему шла девушка, почти девочка, рядом с ней прихрамывал немолодой пес с седой мордой.

— Ваш? – спросил Петр Иванович.

— Нет, — ответила девушка, — в соседней квартире мужчина умер, а овчарка осталась. Родственники дали две недели, чтобы его пристроить, иначе усыпят или выкинут. А Джек уже старый, ему 10 лет, и старик никому не нужен. Вот, захожу в 11 квартиру, кормлю его, и выгуливаю. Пробую пристроить.

— Удачи Вам, — сказал Петр Иванович, и пошел дальше.

Весь день он думал о старом Джеке, но так и не решился поговорить с женой. Проворочался ночь и заснул под утро. Он проспал дольше обычного, а когда встал, жены не было дома. На кухне лежала записка: "Ушла в магазин". Петр Иванович решился, быстро оделся, схватил поводок Грея и почти побежал к тому дому, где встретил девушку. Сентябрьский дождь барабанил по зонтику. Он позвонил в квартиру. Ему открыла стройная женщина.

— Я — насчет собаки. Говорят, Вы собаку отдаете? — спросил Петр Иванович.

— А я его выкинула, — ответила женщина, — вот еще, только псины мне здесь не хватало.

— Но Вы же говорили, что даете 2 недели.

— Да мало ли, что я говорила. Надоел, жрал много, и спать на диван лез. Если уж он так Вам нужен, поищите возле дома, я его на улицу выставила.

Петр Иванович обошел вокруг дома, пробежал по кварталу, собаки нигде не было.

— Старый, долго на улице он не протянет, — подумал Петр Иванович, — надо надеть куртку и пойти поискать.

Петр Иванович уже почти дошел до своего дома, когда позвонила жена.

— Петенька, ты только не ругайся пожалуйста, не ругайся.

Опять какого — нибудь бомжа накормила, или кота с дерева сняла, — подумал Петр Иванович.

— Да говори уж, — сказал он.

— Ты знаешь, я шла из магазина, а он сидел во дворе, через 2 дома, прямо под дождем. И записка лежала: "Забирайте, не нужен", и папка с его документами. Я знаю, Петенька, мы договорились. Но он же седой, как и мы. Ты только не сердись, Петенька.

Петр Иванович посмотрел вперед. Под струями дождя, метрах в 20, стояла его жена. В одной руке она держала сумку с продуктами, а в другой – телефон. Джек сидел у ее ног. Петр Иванович побежал к жене. Ее седые волосы были мокрыми, очки совсем запотели. Он поцеловал ее холодные щеки и взял покупки.

Втроем, под проливным дождем они пошли домой.