Российские новостройки напоминают мне сказку про Аленький Цветочек. Там тоже было чудище, которое надо поцеловать во все места, чтоб оно превратилось в прекрасного принца. Приятель-риэлтор, который смотрит на жизнь проще, предпочитает другую метафору и сравнивает наши новостройки с поленом. Вот Вам дали полено – можете сделать из него Буратину, можете сделать Папокарлу, а можете сделать скворечник. Так же и современные квартиры. Они сдаются в замечательном состоянии, прямо-таки провоцирующем у покупателя творческий полёт мысли: бетонные стены, проломы в них и стеклопакеты в тех проломах, что смотрят на улицу.

Получив такую квартиру, Вы должны отремонтироваться. Качественнно — если у вас есть на это деньги. Или по-простому — если денег нет. По-простому

— это значит: бросить на пол ламинат, на стены — обои, на потолок — побелку. Обычно так и происходит, когда в новые квартиры расселяют одиноких и небогатых людей "за пятьдесят" из хрущёвок. Именно так поступил и герой истории, пианист Михаил Иванович, человек небогатый, нервный и впечатлительный.

Досталась ему эта злосчастная двухкомнатная квартира в Южном Бутово. На нехитрую отделку ушло несколько недель, и Михаил Иванович посчитал, что нечеловеческие мучения его закончились: перевозка мебели на другой конец

Москвы, ремонт и прочие хлопоты сильно расшатали его нервную систему – неудивительно для человека с тонкой душевной организацией. Пианист, сами понимаете, существо чувствительное, ранимое и даже в чём-то надтреснутое.

Однако, человек предполагает, а высшие силы располагают. В случае с

Михаилом Ивановичем высшие силы были представлены в виде соседей – весьма состоятельных людей, купивших аж две квартиры – одну слева от него, а вторую – этажом выше. Эти состоятельные господа затеяли масштабный ремонт по индивидуальному проекту – проект, в частности, предусматривал пробитие потолка и сооружение винтовой лестницы во вторую квартиру, полы с подогревом, устройство студии, арки в стене, бильярдной, не говоря уже о мелочах вроде наборных паркетов и выравнивания стен. Делать ремонт были приглашены украинцы – бригада из пяти человек во главе с колоритным Мыколой, двухметровым здоровяком с примечательной круглой лысиной на голове, делавшей его похожим скорее на католического монаха, чем на запорожского казака.

Этот Мыкола приезжал делать ремонт часа в три дня и оставался грохать, штробить и шуметь до самой полуночи, а то и позже. Дня четыре Михаил

Иванович, скрипя зубами, терпел грохот, долбёжку и непрекращающийся стук, хотя у него начались нервный тик и бессоница. Потом он собрал в кулак всю интеллигентскую волю и в припадке истерической решимости пошёл ругаться со строителями. Дюжий Мыкола открыл ему дверь — весь в побелке, как в пудре — и весело рявкнул:

— Чого треба?

— Я требую, чтоб вы немедленно прекратили стучать! С ума сошли?

Одиннадцатый час ночи!

— І що? Подивися, скільки тут роботи. Треба пробити стелю, зробити арку, зробити підлогу з підігрівом. А ти кажеш — не стукати!

— Это возмутительно! Я милицию вызову!

— Та що ти брешеш, ну яка міліція?

— Да, милицию! Вы мне мешаете спать. Вы долбите мне прямо по голове. А я

— музыкант, я человек нервный!

— Музикант, кажеш? А на чому граєш?

— На рояле!

— Батько, так ти ж щасливчик. Мы тобi один месяц по голове стукаєм, а ты соседям будешь всю жизнь по мозгам довбати!

Этим разговор и кончился. Михаил Иванович, весь трясясь и бормоча, удалился в свою квартиру, а Мыкола вновь принялся за ремонт.

Следующую неделю пианист не спал вовсе. Не помогали ни новопассит, ни димедрол, ни затычки в ушах. Даже когда строители уходили, Михаилу

Ивановичу всё чудилось, что где-то долбят, крушат и скребутся. Он стал вздрагивать от каждого шороха, а под конец недели добавилась новая напасть: стоило ему лечь в постель и задремать, как мышцы вдруг сокращались, и его подбрасывало вверх точно невидимой пружиной. Совершив так за ночь семь-восемь прыжков на диване, Михаил Иванович понял, что сходит с ума.

Наутро после той жуткой ночи он отправился к психотерапевту. Врач, окинув пациента профессиональным взглядом (судороги, мешки под глазами, безумный лучистый взгляд), сказал:

— Уууууу… Голубчик, на вас страшно смотреть. Давно не спите?

Михаил Иванович излил врачу душу и всё подробненько рассказал – про сон, про ад и про ремонт.

— Так… Так… Так… Ясненько. Сестра, укольчик приготовьте… Вам хороший укольчик или государственный? За хороший придётся заплатить.

Михаил Иванович профинансировал "хороший укольчик", после которого ему действительно стало легко и спокойно, и выслушал рекомендацию эскулапа:

— Вам, дуся, в отпуск надо. Недельки на две уедете в Подмосковье, в санаторий, и будете как огурчик! Массаж, ванны, медсёстры-профессионалки

– есть брюнетки, блондинки, на любой вкус… За путёвку, конечно, придётся заплатить. Но… согласитесь, ваше здоровье уже требует жертв!

Михаил Иванович оплатил путёвку в больничной кассе и через день уже направлялся в санаторий. Там ему выдали ключи от номера, и неаппетитная тётенька лет пятидесяти пяти повела его на второй этаж:

— Вот ваша комната, Михаил Иванович. Сами видите – балкон, телевизер, ванная с душем, койка. Всё как у людей. Ой… Только знаете чего? Так уж совпало, вы не обессудьте… За стенкой недавно пожар был, и мы заказали бригаду ремонтников. Такие милые ребята… Вы не беспокойтесь – они по ночам стучать не будут.

Михаил Иванович от такой новости позеленел и затрясся, но это был ещё не нокаут. Нокаут случился спустя полчаса, когда в коридоре он столкнулся с бригадиром рабочих. Это был Мыкола…

Одна знакомая рассказала.

Мама у меня была со своеобразным характером. Очень вспыльчива и очень отходчива. Папа это уже давно просек и никогда с ней в спор не вступал в первые минуты разногласия. Все равно, через пять минут перегорит, и все будет, как ни в чем не бывало. Когда мне было лет 10-ть, я тоже это просекла. А нужно сказать, что девчонкой я была очень шебушная и не очень работящая. Когда по субботам у нас устраивалась генеральная уборка (мама готовила на кухне, папа по хозяйству: где прибить-прикрутить, где сломать, старшая сестра занималась уборкой), я норовила под малейшим предлогом, например, сходить "за хлебушком", улизнуть из дому. Конечно, за это предполагались хорошие звездюлины. Но, все было просчитано.

Когда, уйдя из дому в 10-ть утра, я гуляла с подружками и возвращалась в 10-ть вечера, наказание было неминуемо. Но, все было продумано. Я звонила из ближайшего к дому телефона-автомата и говорила: "Мама, я иду домой". Трубку я опускала вниз и предоставляла несчастному телефону краснеть за мамины изыскания в русской словесности. Зато, когда я открывала дверь квартиры, мама спокойно говорила: "Иди ужинать".

Правда, долго еще кот прятался за шкафом, а собака испугано повизгивала.

От меня по некоторым причинам отказались родители, и я вырос не в лучшем месте, но там я осознал, что если ты чего-то хочешь, сделай или хотя бы попытайся сделать это сам. У тебя ничего не получится, но ты попытаешься еще раз, потом еще раз, затем еще раз и рано или поздно, ты добьешься своего. Так делал я. Со временем я перестал тратить время на бесполезные отношения с людьми, которые высасывают из тебя энергию и тянут на дно, заражают своим негативом и неверием. Вместо этого я работал где мог и, голодая, копил деньги, чтобы открыть свое дело. Сейчас я уже больше трех лет занимаюсь книгоизданием, мы издаем детские сказки, средневековые романы, сборники восточной поэзии, делая ко всему этому необычные иллюстрации. Это сложная, но интересная работа. Может быть, когда вы покупаете себе книги, таким образом, мы с вами знакомимся... Иногда, конечно, бывает грустно, но мне кажется, что рецепт довольно прост: найди то, что тебе нравится и посвяти этому жизнь. Конечно, будет сложно, но не сомневайся: у тебя получится.

В нашей семье четверо детей. Мне повезло родиться самым старшим. В детстве к своим сестрам и брату не ревновал никогда, но сейчас до слез обидно. Мои младшие учатся в лучших школах, вузах, больше путешествуют, их отправляют на летние курсы за границу учить английский. В то время как моим потолком развлечения была раскладушка в пришкольном лагере. Меня силой заставляли отучиться на экономическом, душа к которому у меня не лежала. Мечтал заниматься музыкой, была склонность, но "музыкой себя не прокормить". Зато сейчас, обнаружив схожий талант у младшей сестры, задают вопросы о музыкальных школах и навыках, какие могут быть полезны, что сейчас популярно и нужно знать успешному музыканту, — я ведь в этом разбираюсь.

Я все понимаю, что с деньгами тогда туго было. Стабильность была превыше мечты, а с момента моего совершеннолетия достаток в нашей семье возрос, и родители пытаются быть продвинутыми. Раньше у них просто не было этих возможностей. Но все равно не покидает ощущение, что первый блин комом.

1)Жил у моих знакомых кот. Самый обычный полосатый, такой Матроскин. Прожил он тихо, спокойно три года и начал выкрутасы устраивать. Дело было летом. Жарко. Окна в квартирах открыты. Собирается семья на кухне ужинать, а кот тут как тут, начинает орать-жрать просить. Ну как всегда семья люди правильные, у стола не прикармливают. Кот орал, орал, видит дело дрянь-не дадут со стола пожрать. Решил наказать всех. Решено-сделано. Навалил он несколько кацивылок около стола. Немая сцена. Все смотрят на кота. Глава семейства молча встает, берет за шкирку озорника и вышвыривает за окно, благо первый этаж и нет решеток на окнах. На этом в тот день дело закончилось. На следующий день происходит та же сцена с полетами за окно. Третий день та же история. На четвертый день события за ужином развиваются до сцены мести. Гробовое молчание. Все сверлят взглядом виновного. Тот соображает, что сечас его отправят не то что за окно, а к праотцам. Кот разбегается и... сам выпрыгивает в окно.