из него Буратину, можете сделать Папокарлу, а можете сделать скворечник. Так же и современные квартиры. Они сдаются в замечательном состоянии, прямо-таки провоцирующем у покупателя творческий полёт мысли: бетонные стены, проломы в них и стеклопакеты в тех проломах, что смотрят на улицу.
Получив такую квартиру, Вы должны отремонтироваться. Качественнно — если у вас есть на это деньги. Или по-простому — если денег нет. По-простому
— это значит: бросить на пол ламинат, на стены — обои, на потолок — побелку. Обычно так и происходит, когда в новые квартиры расселяют одиноких и небогатых людей "за пятьдесят" из хрущёвок. Именно так поступил и герой истории, пианист Михаил Иванович, человек небогатый, нервный и впечатлительный.
Досталась ему эта злосчастная двухкомнатная квартира в Южном Бутово. На нехитрую отделку ушло несколько недель, и Михаил Иванович посчитал, что нечеловеческие мучения его закончились: перевозка мебели на другой конец
Москвы, ремонт и прочие хлопоты сильно расшатали его нервную систему – неудивительно для человека с тонкой душевной организацией. Пианист, сами понимаете, существо чувствительное, ранимое и даже в чём-то надтреснутое.
Однако, человек предполагает, а высшие силы располагают. В случае с
Михаилом Ивановичем высшие силы были представлены в виде соседей – весьма состоятельных людей, купивших аж две квартиры – одну слева от него, а вторую – этажом выше. Эти состоятельные господа затеяли масштабный ремонт по индивидуальному проекту – проект, в частности, предусматривал пробитие потолка и сооружение винтовой лестницы во вторую квартиру, полы с подогревом, устройство студии, арки в стене, бильярдной, не говоря уже о мелочах вроде наборных паркетов и выравнивания стен. Делать ремонт были приглашены украинцы – бригада из пяти человек во главе с колоритным Мыколой, двухметровым здоровяком с примечательной круглой лысиной на голове, делавшей его похожим скорее на католического монаха, чем на запорожского казака.
Этот Мыкола приезжал делать ремонт часа в три дня и оставался грохать, штробить и шуметь до самой полуночи, а то и позже. Дня четыре Михаил
Иванович, скрипя зубами, терпел грохот, долбёжку и непрекращающийся стук, хотя у него начались нервный тик и бессоница. Потом он собрал в кулак всю интеллигентскую волю и в припадке истерической решимости пошёл ругаться со строителями. Дюжий Мыкола открыл ему дверь — весь в побелке, как в пудре — и весело рявкнул:
— Чого треба?
— Я требую, чтоб вы немедленно прекратили стучать! С ума сошли?
Одиннадцатый час ночи!
— І що? Подивися, скільки тут роботи. Треба пробити стелю, зробити арку, зробити підлогу з підігрівом. А ти кажеш — не стукати!
— Это возмутительно! Я милицию вызову!
— Та що ти брешеш, ну яка міліція?
— Да, милицию! Вы мне мешаете спать. Вы долбите мне прямо по голове. А я
— музыкант, я человек нервный!
— Музикант, кажеш? А на чому граєш?
— На рояле!
— Батько, так ти ж щасливчик. Мы тобi один месяц по голове стукаєм, а ты соседям будешь всю жизнь по мозгам довбати!
Этим разговор и кончился. Михаил Иванович, весь трясясь и бормоча, удалился в свою квартиру, а Мыкола вновь принялся за ремонт.
Следующую неделю пианист не спал вовсе. Не помогали ни новопассит, ни димедрол, ни затычки в ушах. Даже когда строители уходили, Михаилу
Ивановичу всё чудилось, что где-то долбят, крушат и скребутся. Он стал вздрагивать от каждого шороха, а под конец недели добавилась новая напасть: стоило ему лечь в постель и задремать, как мышцы вдруг сокращались, и его подбрасывало вверх точно невидимой пружиной. Совершив так за ночь семь-восемь прыжков на диване, Михаил Иванович понял, что сходит с ума.
Наутро после той жуткой ночи он отправился к психотерапевту. Врач, окинув пациента профессиональным взглядом (судороги, мешки под глазами, безумный лучистый взгляд), сказал:
— Уууууу… Голубчик, на вас страшно смотреть. Давно не спите?
Михаил Иванович излил врачу душу и всё подробненько рассказал – про сон, про ад и про ремонт.
— Так… Так… Так… Ясненько. Сестра, укольчик приготовьте… Вам хороший укольчик или государственный? За хороший придётся заплатить.
Михаил Иванович профинансировал "хороший укольчик", после которого ему действительно стало легко и спокойно, и выслушал рекомендацию эскулапа:
— Вам, дуся, в отпуск надо. Недельки на две уедете в Подмосковье, в санаторий, и будете как огурчик! Массаж, ванны, медсёстры-профессионалки
– есть брюнетки, блондинки, на любой вкус… За путёвку, конечно, придётся заплатить. Но… согласитесь, ваше здоровье уже требует жертв!
Михаил Иванович оплатил путёвку в больничной кассе и через день уже направлялся в санаторий. Там ему выдали ключи от номера, и неаппетитная тётенька лет пятидесяти пяти повела его на второй этаж:
— Вот ваша комната, Михаил Иванович. Сами видите – балкон, телевизер, ванная с душем, койка. Всё как у людей. Ой… Только знаете чего? Так уж совпало, вы не обессудьте… За стенкой недавно пожар был, и мы заказали бригаду ремонтников. Такие милые ребята… Вы не беспокойтесь – они по ночам стучать не будут.
Михаил Иванович от такой новости позеленел и затрясся, но это был ещё не нокаут. Нокаут случился спустя полчаса, когда в коридоре он столкнулся с бригадиром рабочих. Это был Мыкола…
